Школа доктора медицинских наук, профессора Аллы Баркан
Начать свои занятия в школе родителеведения мне хотелось бы с отрывка из моей книги " Ультрасовременный ребёнок", чтобы было понятно - кого все-таки мы воспитываем сегодня, и можно ли воспитать сегодняшнего ребёнка вчерашними методами.
Ультрасовременный ребенок, или МЫ и ОНИ
Даже мой мобильный телефон вибрировал в руках от дрожащего, как при землетрясении, ее взволнованного голоса, умоляющего зайти к ним хотя бы на минутку, потому что... потому что... у моей полузнакомой или же полуприятельницы, повидавшей на своем веку все, что угодно, вдруг такое впечатление, что с ней что-то неладное, что она столкнулась с тем, что и уму непостижимо. Ее внуки, самые любимые на свете, к ней приехавшие на каникулы вместе с друзьями, учащиеся сегодня за границей, превратились за короткий срок в совершенно непонятных ей детей.
Нет, нет, нет, не просто в странных детей из известной многим повести «Гадкие лебеди» братьев Стругацких, а вообще в нечто невообразимое... У нее такое впечатление, что их занесло сюда внезапно НЛО после пребывания в гостях на незнакомой ей планете, где они успели перенять неизвестные Земле манеры и традиции... Ну конечно же воочию увидеть вдруг детей похлеще странных детей в повести Стругацких для меня было большим соблазном, и, забыв про все свои дела, я мгновенно согласилась прийти в гости.
$ $ $
Кроме меня и хозяйки в комнате оказались еще два мальчика лет двенадцати-четырнадцати и две девочки приблизительно такого же возраста, не считая самого младшего внука моей полуприятельницы — ярко-рыжеволосого восьмилетнего мальчишки, с таинственным взглядом рассматривающего всех остальных. Дети вежливо, но машинально поздоровались со мной, продолжая по инерции свой разговор на каком-то странном симбиозе языков. Нет, нет, нет, это не была известная всем нам еще с грибоедовских времен смесь «французского с нижегородским», это был совершенно неведомый мне ранее язык, напоминающий собою чем-то пестрого попугая, расцвеченного всеми мыслимыми и немыслимыми красками и оттенками перьев слов из одновременно нескольких самых популярных на сегодня языков...
Нет, это не была разновидность современного молодежного сленга... Скорее всего, таким был когда-то новорожденный вавилонско-столпотворенческий язык, еще окончательно не отдифференцированный от довавилонского, общечеловеческого. Во всяком случае, все дети, без конца повторяя «о'кей» и «мерси», временами заглядывали в свои электронные переводчики, переводя друг другу более пространные тирады, сказанные кем-то из них. Но это было лишь в исключительно редких случаях, потому что казалось, что каждый из этих «гадких лебедей» владел сразу несколькими языками и препятствий к общению практически не было.
Я действительно в первый раз попала в общество таких странных детей, но это не были своеобразные всадники апокалипсиса братьев Стругацких, своим поведением и разговорами они скорее напоминали мне экспериментальную популяцию людей будущего, сошедших с современного Ноева ковчега. Я подсела к знакомой мне внучке хозяйки дома, 12-летней Агнессе, учащейся в частной школе в Швейцарии, привезшей к своей бабушке подружку из Великобритании, попросив ее на какое-то время даже стать моей переводчицей, если что-то я не пойму, так как дети не возражали против моего присутствия при их разговорах, согласившись еще и ответить на некоторые вопросы.
— Не забудьте спросить их, — прошептала на ухо мне потрясенная своими внуками бабушка, преподаватель русской литературы, — что читают они и читают ли что-то вообще, кроме своего Интернета. Ведь Агнесса, Агнесса, — женщина будто бы поперхнулась словами, — уже даже забыла о Пушкине, Тургеневе, Гоголе... А мой внук Алексей уже просто считает: о каком Пушкине или Гоголе вообще может идти сейчас речь, когда век Кастанед и Сорокиных... И зачем читать им всем бумажные книги, когда время аудиокниг.
Да, действительно, в глазах этой воспитанной на старых интеллигентских традициях преподавательницы литературы такие дети казались если и не всадниками апокалипсиса, то по крайней мере персонажами постапокалипсиса — одного из жанров научной фантастики, описывающего жизнь в мире после какой-то глобальной катастрофы. А глобальной катастрофой, скорее всего, для нее оказалась неординарность мышления ее собственных внуков, потому что она сравнивала их мышление со своим, зачатым уже более чем в полувековой давности, что по меркам летящего времени было, видимо, «до нашей эры».
И даже с высоты своего интеллекта, а он был у нее безусловно, если даже и не на пике Эвереста, то и не на холме, она не могла понять их «нескончаемый бред», к которому невольно прислушивалась, пригласив теперь также себе в компаньоны меня. И конечно же я с любопытством, не скрывая желания познать что-то новое, стала тут же «прислушиваться», как и она. Это были не просто современные дети. Это были дети нового века, и этим все сказано, для которых Париж, Вена, Лондон, Женева, Рим, Афины, Нью-Йорк, Монреаль... уже были не символами, грезами и мечтой, а обычной реальностью, где они побывали.
Это были, скорее всего, дети мира, потому что, как я потом позже узнала, у них не было национальности... В каждом из них смешались различные крови, по три или четыре одновременно, и они этим только гордились, тем не менее чтя свои корни, создавая гибрид из них для себя, скрещивая в себе почти несовместимое, как когда-то Мичурин создал «симбиоз» из японской черемухи с вишней. И при этом считали себя все же русскими или же англичанами... хотя не понимали вообще — для чего это все-таки нужно, когда у нас планета — одна, ставшая местом встречи для всех современников. Слушая этих «странных» детей, я внезапно прозрела: что для нас было в возрасте их лишь фантазией, для них стало рутинностью жизни. И культурные ценности Лувра и Уффици, Эрмитажа, Сикстинской капеллы занимали их ум меньше, чем технологии современных новинок прогресса этих стран, приютивших шедевры. И шедевры им были знакомы, не как нам только по репродукциям или копиям — в оригиналах.
Если нас в их еще юном возрасте беспокоили судьбы Базаровых и Рахметовых нашего времени, а самые злободневные темы разговоров вертелись, как юла, вокруг да около покорения космических высот и внедрения в нашу жизнь компьютеров, то этих детей волновало уже совершенно другое, потому что им было просто невозможно представить себе, что человечество не всегда путешествовало за облака и вообще могла быть раньше эра бескомпьютерной жизни людей. Собравшись в своеобразный кружок, мои юные знакомые, прикрывая глаза, наслаждались каким-то звучанием, исходившим из странных разноцветных пластмассовых коробочек, которые я видела первый раз в жизни.
— Это так называемая «Машина Будды», — с трудом пыталась мне пояснить Агнесса, еле ворочая языком, находящаяся буквально в своеобразном трансе от мелодий, льющихся из этих игрушек, моделирующих буддийские молитвы. Наконец-то я воочию увидела этот альтернативный плеер сегодняшнего дня, ажиотаж вокруг которого поднялся выше самой Поднебесной, где идея его пришла в голову дуэту музыкантов Кристиаану Виранту и Чжану Цзяну, способных, как считают поклонники их, Вас заставить прислушаться даже к абсолютнейшей тишине. Ну а созданная ими эта «Машина...» успокоит любого, превращая порывистый ветер в слабый бриз. Но, даже слушая все девять закольцованных треков этой новинки, мои новые знакомые тут же принялись рассуждать о детях Китая, которые с подобным медитирующим устройством встречаются уже с раннего возраста.
Речь пошла о новом китайском луноходе и об их ровесниках, мечтающих через 20 лет поселиться на Луне, ведь об этом уже во всеуслышание заявило китайское правительство, обязав преподавать астрологию и проводить специальные тренажерные тренинги с детьми даже в школах. Постепенно с рассуждений о жизни на Луне дети перешли на новую игрушку, помогающую вырастить сегодня инопланетянина в пробирке. Оказалось, что это пустяк. Надо только лишь купить «Test Tube Alilns» — небольшой прозрачный цилиндр высотой приблизительно 15 см, в котором есть кокон и белое яйцо.
Как только цилиндр наполнится водой, жидкость начнет пузыриться и из растаявшего кокона вылупится тот неведомый Вам пришелец, из-за которого Вы и затеяли всю эту процедуру. О наличии в нем «жизни» будет сигналить специальный светодиод. Вымыв цилиндр, Вы можете даже покормить Вашего пришельца «слугом» — специальным порошком, находящимся в комплекте с игрушкой. Все это с упоением рассказывал мне мальчишка из Канады по имени Алекс, удивляясь, что я об этом еще ничего не знаю. Другие дети тоже с удивлением смотрели на меня, как будто бы я только что сама вылупилась как инопланетянин из кокона в пробирке. Меня заинтересовало также то, что жизнь этого пришельца и продолжительность ее зависят лишь от степени вашей заботы о нем. Причем доволен он этой заботой или нет, сигнализирует Ваш «инопланетянин» сам.
Красный цвет, на всех языках пытались объяснить мне хором дети, по мере возможности указывая на этот цвет на своей одежде, означает, что все о'кей, зато оранжевый — что он голодный. Чтобы пришелец не утонул, его надо спасать, как только загорится зеленый цвет. Но и это еще не все. «Инопланетянин» должен жить в режиме дня и ночи. И если более 12 часов в сутки он окажется в темноте, у него может «остановиться сердце», а если больше 12 часов будет свет, то «частота пульса» его настолько ускорится, что он просто не выдержит ее.
— Кто не выдержит? — почти начала понимать уже я причину панического состояния хозяйки квартиры после трехдневного общения со своими заграничными внуками и их друзьями.
— Как кто? Этот пришелец. — Агнесса смотрела на меня в полном недоумении.
— И вообще, — добавила моя 12-летняя современница, — если Вам не понятны даже такие простые вещи, как же мне объяснить, что о Вашей заботе об этом пришельце знает все Интернет?
— Интернет у вас тоже пришелец, — не скрывала иронии я, неожиданно тут же поняв, что ирония здесь неуместна.
— На сайте производителя этой игрушки, — попыталась все-таки втолковать мне моя малолетняя собеседница, — все известно, как Вы обращаетесь с ней. Он специально так сделан.
И вообще, — девочка многозначительно посмотрела на меня, — еще надо Вам знать то, что эти пришельцы ничего не прощают, как люди. Кажется, я уже начала понимать, на что мне намекала Агнесса.
— У пришельцев в инструкции даже написано: «Ваш инопланетянин ничего не забудет», — наконец перестала меня образовывать Агнесса. Но я была уже настолько шокирована ее рассказом, что не рискнула ей больше задавать еще какие-то уточняющие вопросы, боясь, что на мне загорится тот самый зеленый цвет, оповещающий, что я в этих вопросах «тону».
— Но если Вы будете хорошо ухаживать за своим «инопланетянином», — почему-то решила сжалиться надо мной девочка, — он уже через две недели может вырасти в длину и в ширину в восемь раз.
— В восемь раз? Да, но если я действительно слишком хорошо буду заботиться о нем и он будет жить да жить, что тогда: мне придется уступить ему свою квартиру?
— Нет, нет, не иронизировала я, а уже почти так начинала думать, погружаясь в новую реальность, мне навязанную девочкой, которая давно уже в ней проживала.
— Но в инструкции об этом не написано, — холодно ответила Агнесса, с недоумением пожимая плечами, продолжая, наверное, удивляться не только моей неосведомленности, но и странности логики.
— Лорд, Лорд, — неожиданно донеслось до меня, и я услышала лай щенка. Самый младший представитель этой своеобразной диаспоры современных детей, восьмилетний Стасик, с восторгом давал команды собаке... собаке, которой в комнате не было, во всяком случае, я не видела ее здесь, обводя взглядом всех и каждого, в то же время по новым «приказам» мальчика понимая, что Лорд, как он называл кого-то, выполнял все команды его просто с блеском. Уже больше не сомневаясь, что дети таким образом лишь разыгрывают меня, устав от моих назойливых дилетантских вопросов, я решила найти любой повод, чтобы пусть даже и несолоно хлебавши уйти от них, хотя мне и безумно хотелось остаться... Но и стать лишь посмешищем в глазах моих маленьких, но удаленьких современников не казалось мне также столь уж прекрасной перспективой.
— Лорд проснулся? — деловито спросила Агнесса у младшего брата.
— Ты же слышишь, что да. Сейчас брошу ему летающую тарелку... Понимая, что больше терпеть нельзя и что шоу достигло расцвета, я решительно встала со стула и уже было начала прощаться с детьми... Но в этот момент мой взгляд невольно упал на брата Агнессы, потому что все это суперсовременное детское общество смотрело тоже только в его сторону, давая ему какие-то «собачьи» советы. Ну надо же, как разыгрывают меня...
Но... на экране компьютера, находящегося в руках ребенка, действительно резвился какой-то веселый щенок. Или мне уже начало просто казаться. Побывав в таком обществе, это возможно. Но моя голова вдруг сама по себе повернулась в сторону веселящегося на экране щенка. Щенок был... был... живой! И мне это совсем не мерещилось... Это был в самом деле живой щенок, живущий в компьютере, что-то вроде продолжения саги об инопланетянах, про которых только что прожужжала мне все уши Агнесса.
Мне казалось, что эти невинные шалуны, обладая навыками гипноза, просто гипнотизировали меня, переместив в иллюзорный мир.
Теперь я понимала все те эмоции, которые бурлили в бабушке этих детей при встрече с любимыми внуками, ведь она уже общается с ними несколько дней. А вот я не смогла выдержать и часа. Но, опять чувствуя, что пора уходить, я вновь это не осуществила на деле, потому что... потому что... этот странный нереально-реальный щенок неожиданно перевернулся... на спинку... и подставил животик свой для поглаживания. А мальчишка прикоснулся к экрану лишь палочкой — стилусом...
И мне вдруг показалось, что щенок замирает от нежности!.. Я уже понимала, что Лорд не живой, но глаза, но глаза у него совершенно живые! Очевидное — невероятное! Карнавал в голове! Кто здесь шут и кто шутит? Кто шутит над кем? Зазеркалье Кэрролла — ничто по сравнению со мной увиденным. Я впервые увидела то, о чем много читала, уже зная, что боты (сокр. от «роботы») способны заменить нам домашних животных, хотя они, увы, виртуальные. Виртуальные, да, но ведут себя с нами... «осмысленно».
Как я позже узнала, Лорд был лишь представителем новой игры, разработанной широко известной компанией Nintendo, и в Японии эти игрушки сейчас популярнее, чем в свое время были тамагочи. Так что дети сегодня способны любить виртуальных щенков виртуальной любовью. И для них это норма. И буря эмоций, если вдруг их щенок пропадет, им не свойственна. Потеряешь игрушку — тут же купишь другую. И она будет так же общаться с тобою, как и первая... У нее тот же лай, даже те же повадки... Хотя если щенок прожил у тебя не одно лишь мгновение, то уже обучился большему, чем лишь только что купленный. Значит, он в самом деле... живой, нереально живущий где-то там за экраном, в Зазеркалье экрана консоли... А вокруг лишь трехмерная жизнь... Виртуальная жизнь, которую путаешь ты теперь с настоящей...
Виртуальный щенок, виртуальная косточка, виртуальная радость общения с ним. Виртуальное чувство любви и заботы... Где границы зеркального и зазеркального? Как вообще это все сочетается в жизни наших детей, подвергающихся этому неминуемому в наше время творческому эксперименту прогресса?
— Лорд, поешь, — стал кормить щенка мальчик, подзывая поближе к себе.
— Хочешь пить? — В ответ звонко «гав, гав...». И, не веря, что слышу реально звонкий лай этой странной собаки, я осматривать принялась вновь комнату, где была, чтобы все же найти в ней живого щенка, настоящего, не виртуального, того самого, кто сейчас лает. Нет, свою психологию я не могла пока как-то еще перестроить.
— Лорд, сидеть, — приказал щенку мальчик. И щенок, не допив еще воду, стал покорно садиться...
А я замерла у экрана консоли, смотря на щенка завороженным взглядом. Дети же говорили уже о другом. И совсем не о том, о чем мы говорили в их годы. Мне казалось — они корабельщики, ведающие царю Салтану про заморские чудеса. И хотя венцом всех чудес раньше была легендарная Царевна-лебедь, для сегодняшних «корабельщиков» и она — это лишь атавизм, лишенный фантазии, несмотря на то что у нее «во лбу звезда горит». И ее чудеса для сегодня — рутинность. Ну подумаешь, белка орешки грызет, пускай и золотые, чтобы вынуть из них изумруд... или... тридцать три богатыря, вышедшие из моря «на берег пустой». Пускай даже «красавцы» они «удалые» и пускай «великаны» они «молодые»... И пускай все равны они «как на подбор»... На сегодня все это уже несущественно. Современный ребенок воспитан на других чудесах.
Современные дети сегодня могут даже увидеть трехмерную живую клетку со всеми процессами, происходящими в ней. Они могут узнать информацию одновременно о двадцати двух тысячах генов, побродить среди самых гигантских белковых молекул, трогая их руками. Надо только попасть им в особую комнату «Сб», находящуюся в «центре приложений виртуальной реальности» в университете Айовы. Лишь наденешь очки, данные там тебе, и окажешься сразу в «самой реалистичной виртуальной среде на планете»...
А нам хочется, чтобы они прочитали о белках и о богатырях, пускай даже и у гениального Пушкина. Но... им это уже не понять, как и нам виртуальный их мир.
— Слушай, Алекс, ты пробовал хоть раз играть на воздушной гитаре? — услыхала я голос Агнессы, отрываясь от дум.
— Да, попробовал. Было прикольно, хотя я инструмента не видел.
— Ну а что ты играл? — Что взбрело тогда в голову.
— Но ты сам же мне уже не раз говорил, что медведь наступил тебе в детстве на ухо.
— И сейчас говорю. Ну и что здесь такого? И зачем для воздушной гитары вообще нужен слух, когда на ней нельзя сыграть что-то неправильно. Надо только надеть лишь перчатки. А они на экране оранжевее апельсина. Зато, если играешь на ней, чувствуешь себя как рок-звезда...
Мне опять показалось, что дети решили разыграть меня вновь, проверяя так мой интеллект. Как возможно играть на воздушной гитаре, не имея совсем музыкального слуха, надевая при этом зачем-то перчатки, и не простые, под цвет апельсина? Но... вот именно эти перчатки вдруг заставили вспомнить меня о прочитанном в прессе про эту гитару, выдуманную совсем недавно в Финляндии. Но я лишь прочитала о ней. А они ее уже использовали.
Мне, читая про это, было лишь любопытно, нереально и сказочно. Для них это же просто была повседневность, убегающая постоянно вперед, за которой они легко гнались, догоняя, едва она только миновала свою черту старта. Неужели на свете теперь появились две совсем не похожие, совершенно различные популяции современных людей.
МЫ — ОНИ. МЫ — их бабушки, дедушки, мамы и папы, со своей психологией из вчерашнего дня. А ОНИ — современные дети прогресса, так зашкаливающего от своей высоты. Ну и если у нас высота вызывает лишь «полеты» головокружения, то их чаще всего окрыляет, несмотря на то, что окрыленность — имприн-тинг их с момента рождения.
$ $ $
— А мне папа недавно, — стал рассказывать Алекс, — подарил необычную книгу.
— Какую? — оживились все вновь.
— Да «Черную магию».
— Про Гарри Поттера, — разочаровалась мгновенно Агнесса.
— Тебе только лишь Гарри! Сплошные мальчишки у тебя в голове, хотя ты всего-навсего лишь малолетка.
— И ты тоже не старец!
— Но меня пока еще не волнуют девчонки.
— Да, сегодня еще не волнуют, а завтра... —
И подруга Агнессы, Николь из Британии кинула дерзкий взгляд на подростка. И, совсем не смущаясь меня, дети начали вдруг дискуссировать о премудростях... секса, говоря про такое, что мы все узнавали только лишь после свадьбы.
— Нет, а я не хочу быть беременной вовсе, — подвела итог всем разговорам Николь.
— Перепробую раньше все вина, шампанское, бренди... а потом, может быть, и задумаюсь о ребенке.
— Но при чем тут вино и шампанское? — переспрашивать стал Алексей.
— Да притом. — И Николь тут же стала рассказывать всем о том, что она испытала, когда вдруг подошла ее очередь в классе взять к себе домой нянчить младенца.
— Какого младенца? — испугалась Агнесса.
— Не совсем настоящего, робота, хотя он совершенно живой... — Как живой, — дети вслед за Агнессой затаили дыхание. Не скрываю, я тоже замерла в ожидании чуда ее повествования о каком-то младенце.
— Я ж сказала — он робот, но кричит, как живой, настоящий ребенок. Плачет так, что трясется, и всем недоволен. Надо взять его на руки, чтобы он успокоился.
— Ну а если он робот, его можно же выключить. Зачем надо возиться?
— Не выключишь. Он расскажет про это учителю в классе, что я плохо с ним в доме своем обращалась. И к тому же его очень жаль. Он несчастный. Ему все не так, только лишь из-за того, что в нем много дефектов — у него есть дефекты лица и груди.
— Его в школе у вас уронили?
— Нет, он просто «родился» таким.
— Почему? — Да, Агнессу и вправду все так волновало, будто бы этот робот родился живым.
— Его мама была наркоманкой и пила алкоголь, и поэтому он стал таким. А была бы нормальной, он бы так не страдал... Мне опять захотелось пощупать свой лоб. Как у робота может мама быть наркоманкой? Кто здесь сходит с ума — они или же я? «Он бы так не страдал», — почему-то вертелось в моей голове.
— Да и мама бы тоже. — Я прислушалась снова к рассказу Николь.
— Ведь младенец кричит по ночам, не давая всем спать. Нет, нет, нет, я вообще не желаю даже знать про наркотики и алкоголь. Может быть, лишь попробую чуть-чуть вина... и шампанского. Я хочу, чтобы дети мои были здоровыми. Теперь только лишь я спохватилась, о чем речь, что я знала про этого робота раньше, но считала все это пока только вымыслом. Оказалось, не вымысел — правда. Значит, в Англии и в самом деле уже стали решать часть проблем, возникавших у трудных подростков с наркоманией, алкоголизмом... таким способом. Здорово! Если это задумано как профилактика таких страшных зависимостей человека. И опять промелькнуло в моей голове — я лишь только читаю, они это пробуют.
Так что трудно понять, кто сегодня из нас (МЫ — ОНИ) живет все-таки виртуально и кто реально?
А потом Алексей всем нам начал рассказывать, как решил искупаться, когда был в гостях у приятеля в Штатах, под струйками модного там электронного душа, который светился, меняя цвета. Но он выбрал конечно же свой любимый — зеленый. Вообще, в доме приятеля все фантастично. Ну хотя б странный стол в кабинете отца. Вся поверхность его из стекла молочного цвета, и зовут его «Голубой глаз». А ведь стол тот действительно «видит». В этом он убедился и сам, постоянно играя с ним. Он то клал на него свой мобильник, то плеер... или что подвернется под руку... А затем нажимал лишь на кнопку и... изображения всех этих предметов моментально оказывались на столе, будто образы были реальными. И он к ним прикасался руками, делая, что хотел: вплоть до трюков, а не только лишь перемещая, до сих пор не поняв, где была все же грань между этим реальным предметом и полученным образом изображения.
— Ты до этого что, не встречался с системами «расширенной реальности»? — не смог скрыть удивления Алекс.
— Вот об этом-то я не подумал. Зато, знаешь, у нас...
— И опять мне казалось, что это мерещится, ведь они говорили такое... никак не похожее на знакомое с детства «А у нас в квартире газ...». Да, действительно, Мы и Они. Даже младший братишка Агнессы говорил с ними о нано-технике, чипах, роботах и о... клонировании и не верил, что раньше не знали люди о виртуальной реальности. Восьмилетний мальчишка мечтал, что займется биоинженерией. Ну а мы в этом возрасте вряд ли могли себе даже представить, что такое вообще может быть не в фантастике.
Стаc просил, чтоб Агнесса ему привезла из Швейцарии летом уже динозавра, автономного робота, совсем живого, и не просто живого, а с эмоциями. И Агнесса нам всем рассказала, что такой динозавр действительно создан и является первой «спроектированной формой жизни». Ему только неделя от роду, хотя он «рожден» в юрском периоде, и зовут его Pleo. Правда, кто его создал, не помнит. Алекс тут же достал из кармана компьютер и вошел в Интернет. — Его создала фирма UGOBF, — уточнил он буквально мгновенно.
А потом прочитал расшифровку. По-английски название это звучит приблизительно так: «You! Go and be!», а по-русски: «Эй, ты! Вперед и с песней!» Дети начали тут же смеяться и смеялись так точно, как мы.
— Ты всегда с собой носишь компьютер? — уточнила у Алекса я.
— Ну а как же теперь без него? Я общаюсь так с учителями, сдаю с ним все зачеты, экзамены... Могу даже не быть на занятиях, но все знаю, что было на них.
Я представила, как он общается с педагогами через компьютер, как сдает, сидя дома, экзамен. О таком не мечтал и Жюль Берн!
— Ну подумаешь, он общается так с педагогами. А я с мамой в любой момент, как захочу, могу выпить чай или какао, когда мама находится дома, а я в школе, — вмешалась Николь.
— У Вас «чашки влюбленных»? — уточнила Агнесса.
— Да, конечно, как ты догадалась?
— Потому что сама пользуюсь уже ими, когда очень скучаю по лучшей подружке.
— Натали, что ли?
— Да, Натали.
Я узнала, что «чашки влюбленных» (Lovers Caps) светятся, когда их обладатели делают вдруг синхронно глоток, находясь на большом расстоянии. Причем вход в Интернет их беспроводный, а при синхронном глотке их свечение как поцелуй. Никогда еще я не казалась себе столь наивной в познаниях, необразованной, как в мгновения, когда была здесь с детьми, рассуждающими совершенно реально о совсем нереальном еще для меня.
— А во что Вы любили играть в нашем возрасте? — обратилась ко мне почему-то Агнесса.
— В шашки, шахматы... — стала перечислять я какие-то игры, чтоб она поняла то, что и у меня интеллект все же есть, пускай даже в зачатке.
— А моей дочери нравился кубик Рубика...
— Кубик Рубика, — тут же оживилась Николь и достала светящийся кубик, что-то начавший ей говорить.
— Он действительно что-то сказал или мне показалось?
— Я смотрела на девочку, видимо, так, что она, словно маленькой, мне разъяснила, о чем кубик сейчас говорил. Оказалось, что этот ее кубик Рубика набит весь микрочипами и выставляет уже сам очки за скорость сборки себя. Причем в нем сейчас целых шесть игр, а количество уровней не сосчитать...
Я решила, что надо прощаться, еще только лишь пара рассказов детей, и я просто уже начну чувствовать, как ползет моя самооценка с чердака в самый низкий подвал.
$ $ $
— Так какую же книгу тебе подарил, Алекс, папа? — спохватилась внезапно Агнесса. — Что за «Черная магия»?
— Ты о ней должна знать, это книга о «Кубке Америки», выпущенная в Новой Зеландии, потому что команда этой страны в год Миллениума смогла завоевать этот кубок на паруснике Black Magic и удерживать эту победу три года.
— К сожалению, пока не знала. Ну а что в этой книге магического?
— Как посмотришь ты через дисплей на страницы, а дисплей что-то вроде бинокля, из страниц выплывает модель парусника с виртуальными парусами, а с других страниц модель всей этой регаты. Ты читаешь реальную книгу, ощущая ее виртуально...
$ $ $
— Ну, и как их беседа? — Хозяйка квартиры, не скрывая волнения, ожидала ответ.
— Я забыла Вас предупредить, чтобы Вы подсказали, что, если не хочется им сегодня читать Пушкина или Гоголя, пусть читают хотя бы «Алые паруса» — для их возраста Грин может быть интересен.
— Алые паруса для них слишком реальны, ведь они из реальной материи... А их больше волнуют сегодня, как я поняла, виртуальные, а не реальные... паруса, выплывающие к ним прямо из книги. — Как из книги вообще могут выплыть паруса, что-то я не пойму? — В глазах женщины застыл испуг.
— Они Вас заразили своими идеями, я же Вам говорила, что жизнь их в бреду. Что случилось с моими любимыми внуками? Я всегда была против всех заграниц.
— Заграницы-то здесь ни при чем. Просто наши феерии для них рутинны. Их волнуют теперь паруса, мчащиеся не к берегу, а к горизонту, ну а если вернее, за горизонт нашего понимания жизни.
Мы создали их, но ОНИ — это не МЫ, хотя созданы были по образу нашему и подобию, точно так же как люди по образу и подобию Бога. Но люди оказались бесцветной копией с джентльменским набором изъянов.
А ОНИ превзошли даже оригинал. И теперь невозможно понять, что первично здесь и что вторично. И хотя ОНИ еще стоят в настоящем, интеллект их уже давно в будущем. Но МЫ... Мы... продолжаем оценивать его еще с позиции нашего времени, несмотря на то что это все «статистически недостоверно». И пусть даже сегодня не все современные дети могут жить как Николи, Алексы и Агнессы, завтра быстро сотрутся различия, чтоб настало потом послезавтра.
А пока... английские нейрофизиологи разработали технологию чтения мыслей, помогающую узнать планы человека на будущее. И возможно, что эти планы на будущее современных детей и будут способствовать нашему взаимопониманию с ними благодаря основным классическим человеческим качествам, приправленным эмоциями и чувствами, наиболее современно описанными еще в Библии и в эпоху античности за множество лет до нашей эры, не претерпевших существенных изменений за века, несмотря на самые глобальные катаклизмы.
И вряд ли даже в самых сказочно-виртуальных условиях прогресса переведутся Каины и Авели, Лоты и Нои, Нарциссы и нимфы Эхо, Дедалы и Икары, а главное — постоянно страдающие за свое желание помочь людям Прометеи.
Но даже жертвенные Прометеи сегодня способны быть геймерами или гаджетоманами, «болеть» телеманией или же плеерозависимостью и начинать свой жизненный путь «из пробирки»... Среди них возможно встретить сластен и мистеров Би-нов... Они могут быть леворукими, обидчивыми или демонстративными... Все это лишь только бросающаяся нам прежде всего в глаза блестящая сторона их медалей, но есть ведь еще и оборотная, которая более матова и часто бывает существеннее, чем все то, что очень блестит, притягивая мишурой своего блеска наше внимание. И видимо, все Прометеи оттуда.
